Возвращаясь с очередной охоты, Эмметт ничего вокруг себя не замечал. Кажется, он сбил три или четыре многовековые сосны, не заботясь о том, куда они падали. Шок. Такого чувства он не испытывал ни разу за все девяносто лет своего существования. Никогда. Может быть, благодаря его одарённому братцу Джасперу, а может, из-за того, что Эмметта очень сложно застать врасплох. А испугать так вообще невозможно. Однако, на охоте произошло что-то из ряда вон выходящее. Перед домом он задумался, стоит ли проходить через гостиную и весь дом, заполненный всеслышащими и всевидящими вампирами-родственниками. Сейчас ему нужно было побыть одному. Подумать и успокоиться. Не хотелось встретиться с кем-нибудь и из-за выражения его лица. Он не умел так же хорошо скрывать свои эмоции под маской, как его братья и сёстры. Ну, а его глаза оставляли желать лучшего. Они были чернее самой безлунной ночи, хотя поохотился Эмметт на славу. Окно спальни выделялось тёмным квадратом на стене освещённого дома. Ага, отлично, Роуз сейчас нет в спальне. Тем лучше. Бесшумной тенью он проскользнул в приоткрытую створку. Вот он и в самой сейсмоустойчивой комнате дома, способной выдержать разрушительную страсть двух вампиров. Внезапно ему по-человечески захотелось полежать. А просторная и мягкая кровать располагала к этому как нельзя лучше. Спина парня почувствовала струящийся шёлк. Тишина. Всё, что мне сейчас так необходимо.
    Как такое возможно?! Такого же в принципе быть не может!!! Тот же отвратительный запах, та же наглая звериная морда, та же вонючая грязная шерсть, такая же громадная туша, разве что когти выросли ещё длиннее... Эмметт потёр грудь, которая до сих пор ныла после мощного удара лапой. Да, и приёмчики у него те же самые... Как девяносто лет назад. Ну, не бывает гризли возрастом почти в один век! Абсолютно одинаковых медведей тоже!! Или мать природа так жестоко надо мной насмехается... Эмметт позволил себе провалиться в воспоминания девяностолетней давности.
   
    Сыро и холодно. Тебя окружают столетние деревья, загораживая серое хмурое небо, кажется, что листва и тучи создали коалицию против лучей солнца, не пропуская их к двадцатилетнему Эмметту МакКартни. Где-то вдали запел жаворонок, первый вестник весны. ХРРРУСТ!!! - треснул сучок под ногой одинокого охотника. Ну, я как всегда, неповоротливый, неуклюжий и самый везучий на... Самобичевания Эма прервал громкий раздражённый звериный рёв. В десятке метров к югу от парня стоял медведь. Трёхметровый. Гризли. Смертельно опасный. Я попал. Мне конец. Говорил же мой покойный батя: "Эмметт, ранней весной всегда бери с собой патроны на медведя. Только что отошедшие от спячки, разъярённые и агрессивные, они представляют собой смертельную угрозу. Не дай Бог тебе встретить хотя бы одного такого, сынок...". Вот тебе и на! Вот тебе и встретил! Пока ещё не поздно, охотник попытался отыскать в сумке патроны на такую тушу. Кровь резко отлила от лица Эмметта. Пусто. Их здесь нет. Самое большее, что я могу сделать дробью на куропаток - это раздразнить гризли. Жаль, что моя жизнь оборвётся в самом расцвете сил. И это за неделю до свадьбы... Бедная Диана. Она так мечтала о белом пышном платье, медовом месяце где-нибудь в Западной Европе...о детях, белокурых ангелочках... Мы понимали друг друга без слов, она знала меня как облупленного, её изумрудные глаза, казалось, просвечивали меня насквозь... Я навсегда запомню тебя, Диана, клянусь. Удар в грудь был настолько сильным, что Эмметт влетел в ближайшую ель. Даже щепки посыпались. Четыре острых длинных когтя разодрали одежду, оставив после себя несколько продолговатых вытянутых кровоточащих ран. Боль. Голова кружилась, не давая сосредоточиться на мыслях. Каждый вдох и выдох совершался огромными усилиями. Лёгкие работали последние свои минуты. Рёбра были раздроблены. А медведь никак не добивал Эмметта, словно исчез. Лучше бы ещё раз ударил, и всё, быстрая и не мучительная смерть. Такому не суждено было случиться. Парень умирал долго и болезненно, не в состоянии пошевелить чем-нибудь. Внезапно его оторвало от прелой промёрзлой земли. Ветер приятно обдувал тело Эма. Мы летим? Куда? Он с трудом приоткрыл глаза, усилием воли заставив веки раскрыться. Локоны девушки мерно раскачивались перед его лицом. Волосы пшеничного цвета. Диана? Мой ангел... Несёт меня в рай...Спасибо...
- Я люблю тебя, Диана Форест... - едва слышно выдохнул Эмметт, последние его мысли и слова были о его любви. Затем его накрыла темнота, не давая рассудку проснуться.
  Огонь...Меня кто-то решил поджарить...Неужели я оказался в аду?.. Убейте меня, убейте, умоляю вас... Бесконечная гонка бешеного огня, выжигающего вены, и обезумевшего сердца. Стоп. Сердце? Разве оно бьётся? Я же мёртв!!! Почему я страдаю ещё и после смерти?!
  Три дня огонь искал сердце Эмметта, три дня продолжалась эта, казалось, бесконечная пытка.
- Карлайл! - мелодичный женский голос ласкал слух. Так я ещё и слышу? Здесь явно происходит что-то сверхъестественное.
- Да? - не менее красивый мужской тенор прозвучал совсем рядом.
- Долго ещё? - да, да, это когда-нибудь кончится?
- Меньше часа. Его сердце будто обезумело, за все века своей практики я не слышал ничего подобного! Он будет самым живым из нас...


- Умоляю... - серебряные колокольчики разорвали путы воспоминаний. Оказывается, Эмметт закрыл глаза, сам того не заметив. Маленькая фарфоровая ручка жены чертила узоры на его груди. Розали, - пронеслось у него в голове. Моя спасительница... Эм открыл чёрные от боли глаза, вложив туда как можно больше любви, однако, капелька боли от образов из памяти всё-таки просочилась в его взгляд.
- Прости, любовь моя, задумался, - тихо прошептал Эмметт. Он словил её ручку и прижал к щеке, - я скучал по тебе.

Отредактировано Emmett Cullen (2010-01-07 15:23:04)

Ничего не сказав, Розали просто вглядывалась в глаза своего мужа. А если быть точнее, то просто сверлила его пронзительным взглядом. Любопытным до невозможности. Что-то ещё читалось в нём... Тревога. Ну, конечно, после той не свершившейся битвы с итальяшками она всё время беспокоится за нас, за свою семью. Она боится нас потерять. Ещё бы, мы - это всё что у неё есть. А она - это всё, что есть у меня. Видимо, заметив что-то не то во взгляде Эмметта, Роуз провела мимолётный медицинский осмотр. Её рука скользнула по шее и плечам мужа, заботливо прощупывая каждый сантиметр непроницаемой мраморной кожи. Легко коснувшись губами пресса парня, девушка немного успокоилась. Интересно, она когда-нибудь привыкнет к тому, что я - камень и меня невозможно повредить физически? Хм... Наверное, никогда. Для неё я навсегда останусь двадцатилетним пареньком, которого в 1935 чуть не задрал разъярённый гризли, - Эмметт усмехнулся, потешаясь над трепетом своей жены, которая сейчас безмятежно улыбалась. Она была не здесь, не в комнате, а в своих воспоминаниях, видимо, приятных. Эм наклонил голову и посмотрел на девушку. Мммм... Люблю её загадочную улыбку. Самая любимая улыбка на свете! Мона Лизе до неё, как до Китая на карачках. Да Винчи и тот не смог бы передать всю прелесть её губ и ямочек на щеках. Внезапно улыбка потухла, а глаза сфокусировались на парне. 
- Эмметт, ты очень тревожный. Что произошло? - ну уж нет. Не хватало ещё, чтобы она беспокоилась из-за какого-то комка шерсти. Что сказать, что сказать... Его жена явно занервничала, уж очень она не любила, когда от неё что-либо скрывают. Поправив свой нехитрый наряд, она распустила пшеничные волосы. Чудесный аромат разливался по комнате от лежащих на хрупких плечах локонах. Прижав к груди ноги, она испытующе смотрела на лицо Эмметта.
- Эмметт, не мучай меня. Ответь! - нет, мне больно смотреть на её умоляющие глаза. Девушка обхватила руками коленки и перевела взгляд на стенку. Нужно прекратить этот навязчивый психоз. Мгновенно встав, парень тут же оказался около супруги. Присев рядом, он обхватил хрупкое тельце Роуз руками и слегка приподнял, посадив девушку на колени.
- Любимая, ну что со мной может случиться? Ну, чисто теоретически? Ты сама знаешь ответ на этот вопрос. Я просто встретил в лесу нашего старого общего знакомого, вот и всё, ничего страшного, - Эм убаюкивал Роуз как ребёнка, стараясь успокоить её. Нежно поцеловав её волосы, он ждал, когда она перестанет волноваться и успокоится.